03.07.2011 в 01:47
1.2Майкл послушно приподнял задницу, высвобождаясь из джинсов и заодно трусов. Джеймс устроился у него между ног, провел кончиками пальцев по внутренней стороне бедра. Лизнул, примериваясь. Майкл мелко задрожал. Джеймс тоже дернулся, стряхивая с плеча пепел, но ничего не сказал - сейчас все равно бесполезно, да и есть вещи поинтереснее. Майкл требовательно двинул бедрами и чуть не свалился с подоконника. Джеймс придержал его обеими руками за колени, нагнулся, провел медленно и рассеянно по жестким светлым волосам в паху - почти наугад, как будто в первый раз, поднял глаза.
Майкл смотрел на него настороженно и испуганно, действительно, как в первый раз. В первый раз, когда они сами ни хрена не понимали, что делают и зачем, и Майкл еще умудрялся монотонно быстро-быстро извиняться сквозь сигарету в зубах, потому что сигарета, конечно, была и тогда. И, как и тогда, Майкл смотрел потерянно, без улыбки. Джеймсу всегда казалось, что вид побитого кокер-спаниеля - его привилегия.
- Ну, поехали, - сказал он, потому что Майклу нужно было непременно говорить, озвучивать процесс, расставлять маячки - все хорошо, все правильно, все можно. Взять у основания, сжать, провести языком - хорошо. Все хорошо. Джеймс вцепился пальцами в бедра Майкла, наверняка оставляя следы, пусть объясняет подружке, как знает, не его, Джеймса, дело, хотя кого он обманывает - его, все его, все, до последнего вздоха, до последней капли.
Майкл неловко сполз с подоконника, запутался в собственных джинсах.
- Сигарету, - попросил он.
В бутылке на подоконнике плавало уже два окурка. Дождь стал еще сильнее, в комнату ветром заносило редкие капли. Джеймс поморщился.
- Чья это вообще квартира?
И тут до него дошло.
- Блядь! Подоконник.
- Что - подоконник? - сыто и счастливо улыбнулся Майкл.
- Окно, кретин. Надо же быть такими идиотами.
- Час ночи, - лениво отмахнулся Майкл. - К тому же, моя спина пока еще не пользуется всемирной известностью.
И добавил успокаивающе:
- Да не нервничай ты так. Пошли в комнату, хочешь? Я хочу.
- Быстро ты, - хмыкнул Джеймс. На улице и правда было тихо. - Так чья квартира?
- Знакомого, - кратко ответил Майкл и сделал вид, что не заметил выразительно вздернутые брови.
- А почему здесь?
- А кто нас здесь знает?
- Нас, - мягко произнес Джеймс, - теперь много где знают, друг мой. Глория мунди, знаешь ли.
- Ебал я эту глорию, - как-то очень несчастно отозвался Майкл. - Мне просто здесь нравится. Классный город. А ты здесь был - ну, так? Не с работой?
- Да, - сказал Джеймс через непонятно откуда взявшийся комок в горле. - Да. Мы с... Был.
Майкл решительно встал.
- Пошли. Пошли, а то я не могу больше смотреть на тебя.
- Прикажешь паранджу надеть?
- Что за херня у тебя в мозгах творится, МакЭвой? - удивился Майкл. - Я же не в том смысле.
- Я тоже не в том.
До дивана они в буквальном смысле доползли, потому что встать и оторваться друг от друга ну никак не получалось. Майкл уселся на полу по-турецки и принялся раскуривать очередную сигарету. Джеймс начал раздеваться - медленно, даже лениво, - не напоказ, но на Майкла, видимо, действовало, потому что он чуть не поджег себе щеку вместо сигареты.
- Ты, - сказал он хрипло, - МакЭвой. Блядь.
- Очень информативно, - засмеялся Джеймс, даже не засмеялся - заржал, и тут же пожалел об этом, потому что фассбендеровская сигарета ткнулась ему в подбородок, а сам Майкл присосался к его шее.
- Тише ты, следы, Майкл. Да блядь, следы же! Следы, - уже тише повторил Джеймс. - Да, вот так. Тише. Тише.
Майкл пополз куда-то вниз и в сторону, и Джеймс начал придумывать, как он будет объяснять засосы и ожоги, - повезло же связаться с садистом, - но слова в голове путались и не складывались в нормальные предложения.
"Видели бы меня сейчас", - стучало в мозгу. Кто видел-то? Непонятно.
- Сейчас, - говорил Майкл, и: - Какой-то ты холодный.
- Труп, - не подумав, брякнул Джеймс. - Надеюсь, ты ничего не имеешь против... дорогой?
Глупое словечко пришлось к месту, и после него все пошло, как надо. Ну, почти.
- Повернись, - велел Майкл. - Ну, давай, повернись.
Джеймс ткнулся лбом в подлокотник дивана, заворочался, устраиваясь удобнее, раскрываясь. Майкл долго с чем-то возился сзади.
- Блядь, ты там что, молитву читаешь за успех предприятия? Мне холодно, - пожаловался Джеймс.
- Не смешно, - ответил Майкл.
Джеймс занес в воображаемый блокнот - не шутить про религию. Хотя, вообще, странно, вроде бы анекдоты про католических священников…
- Не так, - наконец выдал Майкл. - Повернись.
- Я тебе что, тушка на вертеле? - недовольно проворчал Джеймс, но развернулся.
- Сейчас будешь, - пообещал Майкл. И вставил - неожиданно и больно, почему-то привыкнуть у Джеймса никак не получалось. Майкл замер, пробормотал:
- Извини. Прости. Извини.
- Эй, я не стеклянный. Шевелись, Фассбендер, ну же.
Но у Майкла был свой ритуал, и с этим уже, кажется, ничего было не поделать. Он извинялся неразборчиво, тихо, обреченно:
- Прости. Прости. Прости. Простипростипростипростипрости.
Майкл так здорово приноровился, что каждое "прости" выпадало на очередной толчок. Его это, наверное, даже подстегивало. Майкл вдавливался в него, вжимался, не оставляя места, воздуха, ничего кроме себя, так что Джеймсу оставалось только подмахивать и дышать шумно, через рот.
- Заткнись, - рявкнул Джеймс, чувствуя, что еще чуть-чуть, и ему будет уже все равно, но ради бога, пусть он все-таки заткнется, пусть не портит все, только не сейчас.
- Замолчи, - повторил он, закрывая Майклу рот рукой - Замолчи. Тише.
Разумеется, засранец выплюнул полусжеванную сигарету ему в ладонь.
Разумеется, Джеймс не успел никак на это отреагировать, потому что перед глазами все поплыло, и Майкл заткнулся наконец-то, а может просто Джеймс перестал его слышать.
Майкл рухнул на него, окончательно подминая под себя.
На кухне тоненько звякнула плита. Майкл отлепился, приподнялся, присел на краю дивана, принюхался и внезапно сорвался с места. Джеймс запулил сигаретой ему вслед.
- Она не сожглась, - радостно объявил Майкл, когда Джеймс пришел на кухню, движимый, естественно, благородным желанием проверить, все ли в порядке, а то Майкл как-то подозрительно затих. - Ты есть хочешь?
- Я пива хочу, - мрачно отозвался Джеймс. - И сигарету.
Майкл достал бутылку из холодильника, две сигареты, раскурил обе, открыл пиво. Джеймс затянулся, стряхнул пепел в ладонь, а с ладони на стол.
- Пожалуй, есть тоже хочу, - решил он.
Майкл включил радио, какую-то местную станцию (что Джеймс тут же прокомментировал: "Гаги мало не бывает, да?", и начал раскладывать лазанью по тарелкам. Джеймс принюхался на всякий случай и получил прихваткой по голове.
- Да вкусно же, вкусно, ну чего ты?
За едой они успели обсудить кино, агентов и будущие совместные съемки у Дэнни Бойла.
- Здорово же будет, правда?
"Правда, Майкл, правда, все равно последние мозги уже друг другу выебли, теперь уж чего уж, здорово, ага".
Майкл зачем-то принялся рассказывать про Зои, про то, что она обижается, и они, кажется, больше не встречаются, но это ничего, пустяки, потом спросил про жену Джеймса. Майкл всегда умел как-то так легко о ней спросить, словно они и правда собрались тут чисто по-дружески, словно не трахались только что на диванчике в соседней комнате, ничего, жизнь продолжается, так и надо.
Джеймс положил аккуратно вилку рядом с тарелкой и уткнулся подбородком в ладони. Майкл замолчал.
- Ты чего?
- Ничего.
Майкл потянулся к нему через стол - поцеловать, рассыпая пепел от сигареты по столу.
- А ты душ тоже с ними принимаешь? - ровно спросил Джеймс, не чтобы поддеть, а просто интересно же.
По радио было что-то удивительно неподходящее, чувственно-бесчувственное, и Джеймсу внезапно захотелось куда угодно, под дождь, под град, прочь из этого чужого города, где по радио та же херня, что в Лондоне, но не Лондон, и напротив сидит вроде бы друг, вроде бы свой, родной человек, но ни разу не свой и не родной.
"Что я здесь делаю? Вот что, что?"
- Да выключи ты это.
Майкл насупился, а потом выдал:
- Вот ты улетишь, а я здесь останусь. С этим блядским радио. И с сигаретами.
Джеймс собирался уже что-то сказать, но затормозил, как будто налетел на стену с размаху. Он в детстве на велосипеде как-то вписался в дерево. Было больно, но потом, а сначала непонятно и резко. А потом - да, больно. Очень.
- Мы влипли, да?
- Я - да.
- Я же все равно --
- Я знаю.
- И у меня --
- Знаю.
- Да не перебивай ты меня!
- Знаю, - повторил Майкл и потянулся за очередной сигаретой, остановился на полпути и протянул Джеймсу руку:
- Приятно познакомиться, Майкл Фассбендер, влюбленный идиот.
Джеймс осторожно взял его руку и прижал к губам. И отпустил.
- Так не пойдет. Сам знаешь. Завтра я улечу. А потом будет обычная жизнь, и у тебя и у меня. А это - так, римские каникулы, только не в Риме.
Майкл упрямо покачал головой.
- Блядь, Фассбендер, да подумай головой, а не хуем. Ну что из нас получится?
- А мне ничего не нужно. Правда.
На это нечего было сказать, совсем нечего. Нет, много чего было. Можно было сказать, что он, Джеймс, хороший мальчик из католической школы, он не привык трахаться по съемным квартирам с другими мальчиками из католической школы. И вообще ни с кем не привык. И он не такой, все всегда не такие, все у всех всегда получается само, но у него все и правда само и не так, и что теперь с этим делать, он не знает.
"Помоги же мне Майкл, черт бы тебя побрал".
Конечно, ничего из этого Джеймс не сказал, потому что Майкл на самом деле ничем не мог ему помочь.
Майкл уселся у окна с сигаретой и бутылкой пива. Джеймс взобрался на подоконник рядом с ним. Спать не хотелось. Думать тоже. Джеймс стряхнул пепел в пустую бутылку, выкинул туда свой окурок - плыви, кораблик, как в детстве, по лужам, - и загадал на радио. Пусть будет, как будет. Пусть будет что-то хорошее.
"Не бросай меня, малыш"?
Майкл привалился к нему, откинул голову назад, вжался в него всем телом, не как на диване, иначе, - по-новому.
Как будто впервые.
Ну что ж.
Пусть так.
URL комментарияМайкл смотрел на него настороженно и испуганно, действительно, как в первый раз. В первый раз, когда они сами ни хрена не понимали, что делают и зачем, и Майкл еще умудрялся монотонно быстро-быстро извиняться сквозь сигарету в зубах, потому что сигарета, конечно, была и тогда. И, как и тогда, Майкл смотрел потерянно, без улыбки. Джеймсу всегда казалось, что вид побитого кокер-спаниеля - его привилегия.
- Ну, поехали, - сказал он, потому что Майклу нужно было непременно говорить, озвучивать процесс, расставлять маячки - все хорошо, все правильно, все можно. Взять у основания, сжать, провести языком - хорошо. Все хорошо. Джеймс вцепился пальцами в бедра Майкла, наверняка оставляя следы, пусть объясняет подружке, как знает, не его, Джеймса, дело, хотя кого он обманывает - его, все его, все, до последнего вздоха, до последней капли.
Майкл неловко сполз с подоконника, запутался в собственных джинсах.
- Сигарету, - попросил он.
В бутылке на подоконнике плавало уже два окурка. Дождь стал еще сильнее, в комнату ветром заносило редкие капли. Джеймс поморщился.
- Чья это вообще квартира?
И тут до него дошло.
- Блядь! Подоконник.
- Что - подоконник? - сыто и счастливо улыбнулся Майкл.
- Окно, кретин. Надо же быть такими идиотами.
- Час ночи, - лениво отмахнулся Майкл. - К тому же, моя спина пока еще не пользуется всемирной известностью.
И добавил успокаивающе:
- Да не нервничай ты так. Пошли в комнату, хочешь? Я хочу.
- Быстро ты, - хмыкнул Джеймс. На улице и правда было тихо. - Так чья квартира?
- Знакомого, - кратко ответил Майкл и сделал вид, что не заметил выразительно вздернутые брови.
- А почему здесь?
- А кто нас здесь знает?
- Нас, - мягко произнес Джеймс, - теперь много где знают, друг мой. Глория мунди, знаешь ли.
- Ебал я эту глорию, - как-то очень несчастно отозвался Майкл. - Мне просто здесь нравится. Классный город. А ты здесь был - ну, так? Не с работой?
- Да, - сказал Джеймс через непонятно откуда взявшийся комок в горле. - Да. Мы с... Был.
Майкл решительно встал.
- Пошли. Пошли, а то я не могу больше смотреть на тебя.
- Прикажешь паранджу надеть?
- Что за херня у тебя в мозгах творится, МакЭвой? - удивился Майкл. - Я же не в том смысле.
- Я тоже не в том.
До дивана они в буквальном смысле доползли, потому что встать и оторваться друг от друга ну никак не получалось. Майкл уселся на полу по-турецки и принялся раскуривать очередную сигарету. Джеймс начал раздеваться - медленно, даже лениво, - не напоказ, но на Майкла, видимо, действовало, потому что он чуть не поджег себе щеку вместо сигареты.
- Ты, - сказал он хрипло, - МакЭвой. Блядь.
- Очень информативно, - засмеялся Джеймс, даже не засмеялся - заржал, и тут же пожалел об этом, потому что фассбендеровская сигарета ткнулась ему в подбородок, а сам Майкл присосался к его шее.
- Тише ты, следы, Майкл. Да блядь, следы же! Следы, - уже тише повторил Джеймс. - Да, вот так. Тише. Тише.
Майкл пополз куда-то вниз и в сторону, и Джеймс начал придумывать, как он будет объяснять засосы и ожоги, - повезло же связаться с садистом, - но слова в голове путались и не складывались в нормальные предложения.
"Видели бы меня сейчас", - стучало в мозгу. Кто видел-то? Непонятно.
- Сейчас, - говорил Майкл, и: - Какой-то ты холодный.
- Труп, - не подумав, брякнул Джеймс. - Надеюсь, ты ничего не имеешь против... дорогой?
Глупое словечко пришлось к месту, и после него все пошло, как надо. Ну, почти.
- Повернись, - велел Майкл. - Ну, давай, повернись.
Джеймс ткнулся лбом в подлокотник дивана, заворочался, устраиваясь удобнее, раскрываясь. Майкл долго с чем-то возился сзади.
- Блядь, ты там что, молитву читаешь за успех предприятия? Мне холодно, - пожаловался Джеймс.
- Не смешно, - ответил Майкл.
Джеймс занес в воображаемый блокнот - не шутить про религию. Хотя, вообще, странно, вроде бы анекдоты про католических священников…
- Не так, - наконец выдал Майкл. - Повернись.
- Я тебе что, тушка на вертеле? - недовольно проворчал Джеймс, но развернулся.
- Сейчас будешь, - пообещал Майкл. И вставил - неожиданно и больно, почему-то привыкнуть у Джеймса никак не получалось. Майкл замер, пробормотал:
- Извини. Прости. Извини.
- Эй, я не стеклянный. Шевелись, Фассбендер, ну же.
Но у Майкла был свой ритуал, и с этим уже, кажется, ничего было не поделать. Он извинялся неразборчиво, тихо, обреченно:
- Прости. Прости. Прости. Простипростипростипростипрости.
Майкл так здорово приноровился, что каждое "прости" выпадало на очередной толчок. Его это, наверное, даже подстегивало. Майкл вдавливался в него, вжимался, не оставляя места, воздуха, ничего кроме себя, так что Джеймсу оставалось только подмахивать и дышать шумно, через рот.
- Заткнись, - рявкнул Джеймс, чувствуя, что еще чуть-чуть, и ему будет уже все равно, но ради бога, пусть он все-таки заткнется, пусть не портит все, только не сейчас.
- Замолчи, - повторил он, закрывая Майклу рот рукой - Замолчи. Тише.
Разумеется, засранец выплюнул полусжеванную сигарету ему в ладонь.
Разумеется, Джеймс не успел никак на это отреагировать, потому что перед глазами все поплыло, и Майкл заткнулся наконец-то, а может просто Джеймс перестал его слышать.
Майкл рухнул на него, окончательно подминая под себя.
На кухне тоненько звякнула плита. Майкл отлепился, приподнялся, присел на краю дивана, принюхался и внезапно сорвался с места. Джеймс запулил сигаретой ему вслед.
- Она не сожглась, - радостно объявил Майкл, когда Джеймс пришел на кухню, движимый, естественно, благородным желанием проверить, все ли в порядке, а то Майкл как-то подозрительно затих. - Ты есть хочешь?
- Я пива хочу, - мрачно отозвался Джеймс. - И сигарету.
Майкл достал бутылку из холодильника, две сигареты, раскурил обе, открыл пиво. Джеймс затянулся, стряхнул пепел в ладонь, а с ладони на стол.
- Пожалуй, есть тоже хочу, - решил он.
Майкл включил радио, какую-то местную станцию (что Джеймс тут же прокомментировал: "Гаги мало не бывает, да?", и начал раскладывать лазанью по тарелкам. Джеймс принюхался на всякий случай и получил прихваткой по голове.
- Да вкусно же, вкусно, ну чего ты?
За едой они успели обсудить кино, агентов и будущие совместные съемки у Дэнни Бойла.
- Здорово же будет, правда?
"Правда, Майкл, правда, все равно последние мозги уже друг другу выебли, теперь уж чего уж, здорово, ага".
Майкл зачем-то принялся рассказывать про Зои, про то, что она обижается, и они, кажется, больше не встречаются, но это ничего, пустяки, потом спросил про жену Джеймса. Майкл всегда умел как-то так легко о ней спросить, словно они и правда собрались тут чисто по-дружески, словно не трахались только что на диванчике в соседней комнате, ничего, жизнь продолжается, так и надо.
Джеймс положил аккуратно вилку рядом с тарелкой и уткнулся подбородком в ладони. Майкл замолчал.
- Ты чего?
- Ничего.
Майкл потянулся к нему через стол - поцеловать, рассыпая пепел от сигареты по столу.
- А ты душ тоже с ними принимаешь? - ровно спросил Джеймс, не чтобы поддеть, а просто интересно же.
По радио было что-то удивительно неподходящее, чувственно-бесчувственное, и Джеймсу внезапно захотелось куда угодно, под дождь, под град, прочь из этого чужого города, где по радио та же херня, что в Лондоне, но не Лондон, и напротив сидит вроде бы друг, вроде бы свой, родной человек, но ни разу не свой и не родной.
"Что я здесь делаю? Вот что, что?"
- Да выключи ты это.
Майкл насупился, а потом выдал:
- Вот ты улетишь, а я здесь останусь. С этим блядским радио. И с сигаретами.
Джеймс собирался уже что-то сказать, но затормозил, как будто налетел на стену с размаху. Он в детстве на велосипеде как-то вписался в дерево. Было больно, но потом, а сначала непонятно и резко. А потом - да, больно. Очень.
- Мы влипли, да?
- Я - да.
- Я же все равно --
- Я знаю.
- И у меня --
- Знаю.
- Да не перебивай ты меня!
- Знаю, - повторил Майкл и потянулся за очередной сигаретой, остановился на полпути и протянул Джеймсу руку:
- Приятно познакомиться, Майкл Фассбендер, влюбленный идиот.
Джеймс осторожно взял его руку и прижал к губам. И отпустил.
- Так не пойдет. Сам знаешь. Завтра я улечу. А потом будет обычная жизнь, и у тебя и у меня. А это - так, римские каникулы, только не в Риме.
Майкл упрямо покачал головой.
- Блядь, Фассбендер, да подумай головой, а не хуем. Ну что из нас получится?
- А мне ничего не нужно. Правда.
На это нечего было сказать, совсем нечего. Нет, много чего было. Можно было сказать, что он, Джеймс, хороший мальчик из католической школы, он не привык трахаться по съемным квартирам с другими мальчиками из католической школы. И вообще ни с кем не привык. И он не такой, все всегда не такие, все у всех всегда получается само, но у него все и правда само и не так, и что теперь с этим делать, он не знает.
"Помоги же мне Майкл, черт бы тебя побрал".
Конечно, ничего из этого Джеймс не сказал, потому что Майкл на самом деле ничем не мог ему помочь.
Майкл уселся у окна с сигаретой и бутылкой пива. Джеймс взобрался на подоконник рядом с ним. Спать не хотелось. Думать тоже. Джеймс стряхнул пепел в пустую бутылку, выкинул туда свой окурок - плыви, кораблик, как в детстве, по лужам, - и загадал на радио. Пусть будет, как будет. Пусть будет что-то хорошее.
"Не бросай меня, малыш"?
Майкл привалился к нему, откинул голову назад, вжался в него всем телом, не как на диване, иначе, - по-новому.
Как будто впервые.
Ну что ж.
Пусть так.